Больше тысячи лет назад, когда Огузы пасли свой скот у китайских границ, они уже имели такла. Почему-то говорят кочевники. Но кочевники это бродяги, нынче здесь, а завтра будем где-то там, а где неизвестно. Отгонное животноводство было у Огузов. Летние, зимние пастбища, круговорот жизни. Искусство отгонного животноводства позволяло сохранить пастбища на долгие – долгие годы. Без этого искусства в степи не жить.
Ветер истории погнал куст огузского перекатиполя на запад. Наверное, кто-то нарушил степную науку. По пути рассыпал этот куст семена новых народов. Башкиры ушли на север, приобретя мясо-молочную башкирскую лошадь, очень злую бурзянскую пчелу и искусство укрощать эту пчелу. Башкортостан болы, вкуснотище. Голуби не выдержали дороги , не дошли.
Туркменам достались небесные нисейские кони и боевые аланские псы. Голубь аг айран, возможно, потомок тех огузских, но в какой степени неизвестно. Да и как могла выжить здесь такла в чистоте после нескончаемых ирано-тюркских войн. Туркмены кара-коюнлу (черный ягненок) развели в Хамадане бокатых космачей и сохранили могилу Абу Али ал Хусейна ибн Сины. У ак-коюнлу тебризкие сплошные космачи.
А турки, удивительное дело, сохранили свою гордость и историческую память – такла. Это самая распространенная в Турции порода, признанная ЮНЕСКО мировым достоянием культуры. Как и орловский рысак.
Азербайджан, до 1936 года татары по - русски, туркманы по – персидски. С голубями тут посложнее. Иранская традиция, но в тюркских голубятнях.
Империя туркмен-сельджуков. 11 век. Тогрыл, Алп Арслан. С этого времени государственный язык Персии, язык знати, указов и челобитных то тюрки, то фарси. В 16 веке окончательно тюркизирован Ардебиль, легендарный ныне город Южного Азербайджана из которого то и дело заносит ветром сказочных иранских голубей. Гвардия персидского шаха, опричники, носила название Кызыл баши, от белых с красными полосками тюрбанов.
Сын кипчакского гуляма Кызыл Арслан в 1191 году отнял трон у великих Сельджуков. Ох уж эти вездесущие кипчаки. Первые мамлюкские султаны Египта Котуз и Бейбарс кипчаки. Славянам эти кипчаки хитро подсовывали своих красных девок половецких. Потом пришли на Русь кипчакские тумены с монгольскими багатурами во главе. Сын кипчакской принцессы Александр и сын безродной кипчакской красавицы Бату, побратимы, что они разговаривали друг с другом с переводчиком что-ли. Не их ли описал умнейший, любимейший мной Пушкин в поэме-сказке «Руслан и Людмила». Русский князь Руслан (Арслан) и татарский хан Ратмир (рать мира). История человечества это не только история войн. По воле случая только мы кипчако-славяне (русские), кипчако-булгары (татары) и кипчако-огузы (башкиры) имеем государственный язык русский. Маятник мог качнуться в другую сторону. Это не хорошо и не плохо. Это очень интересно, не меньше, чем голуби. И это я не просто так написал, это нам еще пригодится по ходу этой книжки.
Вернемся к бойным. Тюркская традиция. Корма мало. Хорошо уйгуру кожевнику из Жумбалаккума, города занесенного песками 2000 лет назад, сейчас в нем идут раскопки. Сиди себе дома, кожи помял, голубей погонял. А тут зимние пастбища, летние. Корма мало. Кормление вволю, но корм не качественный. Каким же ручным должен быть голубь, да что там – членом семьи, живущим при юрте, клюющим с руки, чтобы размножаться в таких условиях, не теряться в таких условиях, да еще и выдавать игру. Эмирская дочь, башня Тамерлана, юрта, песок, пустыня, одинокий колодец, голубь по кличке Чинк – как красиво звучат эти мотивы в голубиных рассказах Марка Гроссмана.
Схожу-ка я в свою голубятню, полюбуюсь мраморным. Вот он мой любимчик. Вороны угнали вечером, было ему дней сорок. Где ночевал, не знаю. Утром иду с работы, сидит бедняжка на чужой крыше. Позвал я его, гуль-гуль-гуль, узнал малыш, завертел головой. Так за мной и прилетел домой. Красавец ты мой, потомок такла из агузской юрты, не иначе.
Маленькая голубятня на несколько пар и упор в селекции на бой, красивую пеструю масть, утрированный, но не понижающий жизнестойкость экстерьер. Очень строгий отбор. Каждый голубь выхожен, выхолен, перышко к перышку. Гон по одному или несколько штук, с руки. Как сейчас где-нибудь в Турецкой провинции мастер ковродел, ковры валенные, войлочные, как киргизские, белоголубых расцветок, весь день в работе, а после неспешно, как в огузские времена идет к голубятне. Младший сын подает ему сизого в росе такла, ладонь разжимается, и такла начинает творить чудеса. Это стоит и пота, и мозолей – красота лета и музыка боя. Маленькая радость уставшего от трудов, а может даже и от жизни, большого мастера.
В Азии никогда не засекали время. В Баку и сейчас не засекают. Про часы, да почему бы не поговорить, если спрашивают.
1865 год. Бухара. Сауткан. Ремесленный люд в трудах, ткач в яме, кузнец-темирчи во мраке кузницы, гончар над кругом, зергяр – режет глаз от напряжения, от блеска серебра и кровавых капель кораллов. И вот ахе (союз) ткачей вызывает ахе кузнецов на голубиный поединок. Выделяются старшиной деньги из общей казны, мастер кяптарьез готовит пайгара или желтую ташкентскую таклу, у нее маленькие лохмушки, узкое длинное тело, над носом чуб топориком, вокруг носа и глаз белые веснушки. Среди роскошных двучубых узбеков она золушка. Уйгуры, продающие ее на тезиковском рынке молчаливы и серьезны. Покупателей мало. Базар гудит, как улей бурзянских пчел.
День назначен, судьи, зрители в сборе. И полетел пайгар ткачей, такла кузнецов, зергяры неба. Разгон по ветру. Разворот и с боем в небо. Пике, свеча, пике, свеча, пике… Считайте судьи, ахайте зрители, пайгар с треском рвет на части небо и сердца.
После колонизации Средней Азии все как-то забылось, поблекло. А сейчас вообще какая-то прострация во времени и пространстве. Выдающиеся летные качества это значит высоко и долго. 8 часов, 10 часов, сутки. Это мне напоминает акына под звуки домры исполняющего мелодию Биттлз. О, времена, о, нравы. Красотой спасается Восток. Красотой.
Геннадий Малков
